«Хороших выходных,» — я пожал ему руку, очень весело пожал.
И для меня наступили суббота, и воскресенье тоже, а у Юрки оставалась только пятница. Последняя пятница и никаких выходных для него уже больше не было.
«Хороших выходных,» — это было в пятницу утром.
Я потом себя спрашивал: а если бы я не пожелал ему ничего? а если бы подал руку по-другому, не так крепко? или не так слабо? а если бы он споткнулся где-нибудь по дороге – может, ничего бы не случилось?!
В субботу утром, когда дождь лил уже довольно сильно, зазвонил телефон. Он звонил уже пару раз, и раздражение, смешанное с досадой, подступало ближе. «Почему так настойчиво Андрюха вызванивает меня в выходной?»
Чуть более резкое, чем нужно, моё «Алло» понеслось по проводу куда-то в неизвестном направлении. А на связи была Москва.
«Яр, ёб твою мать,» — Хорошевский сразу обматерил меня. — «Почему я не могу до тебя дозвониться?»
Но прежде чем я успел ещё что-либо подумать и что-то сообразить, он выложил, решительно, будто в холодную воду зашёл: «В-/ин. В-/ин в списках погибших.»
Только секунду было молчание, но оно показалось мне таким страшным и неприличным, словно длилось час.
«Что? Это невозможно.» — сказал я и глупо улыбнулся. Улыбка получилась вялая, жалкая, но я до сих пор не могу себе объяснить, зачем вообще улыбался тогда.
Нет, правда, не может быть. Это какой-то розыгрыш, шутка. Глупая, дурацкая. Юра В-/ин, тот, чью руку я жал всего один день назад. Тот, с кем почти бок о бок мы прошли 3 курса.
Это просто невозможно.
Я представил, как он вошёл в концертный зал. Сел на своё место. Или, может, он постоял где-то в фойе и только потом прошёл внутрь. Вот его последняя фотка: он улыбается, сцена далеко, а жить остаётся, наверное, меньше часа. Или ещё меньше.
Я никогда не жал руку тому, кого убьют меньше, чем через сутки. И потом, я, конечно, терял друзей, но все они гибли там, на войне, и хоть это всё равно оставалось чудовищным и неправильным, но хотя бы чуть-чуть объяснимым: они гибли там, где можно быть убитым. А Юра не был на войне. Его убили слишком далеко от фронта. И тогда с тошнотворным страхом пронеслась вдруг мысль о том, что фронт гораздо ближе, чем мы думаем, и что всё, что, казалось, происходит так далеко, наконец-то долетело эхом и до нас. И мне стало так горько, как никогда ещё не было, и очень-очень растерянным и крохотным в своей беззащитности ощутился вдруг человек и вся его короткая человечная жизнь.
Парадокс человеческой гибели. Тебя нет, а профиль в соц сетях остаётся. Переписки там всякие, фото в профиле, где ты улыбаешься. Очень сложно поверить, что человека больше нет, когда перечитываешь переписку. А там написано: был в сети 22.03.24. Или когда смотришь фотографии — тоже сложно поверить.
Я пошёл в комнату и лёг на кровать. Потом встал и открыл окно. Снова лил дождь, и солнце словно никогда не вставало.