Макс врывается в комнату, громко хлопает дверью.
— Что с тобой?
Я слышу в его голосе неподдельное удивление. «Ага, значит, ты этого и добивался. Ну давай, Ян, что же ты растерянно молчишь в ответ, ты же этого хотел, только не ври, именно этого. Ещё и растрепал всем, а теперь бежишь. Вот так, втихую, в одного.»
— Да что с тобой, Брусенцов?
Он бросается на меня, и впервые за эти несколько лет в корабелке мы дерёмся будто по-настоящему. Стронин дерётся хорошо и больно наступает берцем мне на запястье. Теперь у него преимущество. Он с усилием заламывает мою руку и усаживает на тахту.
— Псих, — он тяжело дышит от усталости, — нашёл себе игрушку.
— Блять… — это все слова, на которые меня хватает тогда. Рука заломлена так, что темнеет в глазах.
В дверях появляется Олег. Насмешливый, уверенный. Мне становится мучительно стыдно, потому что он, Стронин, да все вокруг просто на голову выше меня. Вот уж правда, псих.
— Уходите. Съёбывайте отсюда, — Макс наконец отпускает мою руку, и я вскакиваю с кровати, чуть не задев головой балку второй полки.
— Какого чёрта, Ян? Да ты что?
— Проваливай. Мне надо, чтобы вы ушли.
— Олег, ну скажи ему!
— Неужели ты сдашься?
— Ну а что мне ещё сделать? — я зло смотрю на Дозорова. Ему-то легко говорить. Хотя почему я решил, что мне всегда тяжелее остальных?
— Ну и дурак, что тут сказать, — беззлобно, но с насмешкой говорит Олег и стряхивает пепел с сигареты.— Не вовремя ты расстроился.
— Уйди, Дозоров, — я редко злюсь на Олега настолько, но сейчас мне действительно стыдно и не хочется его видеть.
— Ну пока, Ян. Жалко, что сдаёшься на полпути. В самом начале. У тебя ведь неплохие результаты.
— Какое тебе дело до моих… — но он как будто не слышит меня.
— А то смотри, лучше будет — приходи…